Алексей Райдер: «Неформальную работу с подростками мы начинаем в «Точках роста»/

Незадолго до начала нацпроекта «Образование» в Тюменской области было завершено укрупнение школ, ставшее продолжением начавшейся еще в 2000-х годах организационно-экономической реформы. Ее ключевые принципы – нормативное подушевое финансирование, новая оплата труда и расширение финансово-хозяйственной самостоятельности школ – легли в основу модернизации образовательных систем в других российских регионах. О подходах к решению задач, которые стоят перед тюменским образованием сегодня, рассказывает заместитель губернатора, директор Департамента образования и науки Тюменской области Алексей Райдер.

‒ Алексей Владимирович, подтверждается ли эффективность организационно-экономических механизмов спустя почти двадцать лет? Что нового появляется?

‒ Всем инструментам, выбранным в прежние годы, мы остаемся верны с той лишь разницей, что систему оплаты труда язык уже не поворачивается назвать новой. Себестоимость образовательной услуги рассчитывается исходя из прямых затрат в расчете на одного ребенка, и каждый руководитель настроен на оптимизацию процессов в своем учреждении. Появляются дополнительные нюансы, например новые поправочные коэффициенты при расчете оклада педагога, потому что классы делятся на подгруппы не только на уроках иностранного языка, а детям с ОВЗ оказывается тьюторская поддержка, но суть от этого не меняется. И конечно, фонды оплаты труда формируются с учетом неукоснительного выполнения положения указа президента о среднем заработке учителей.

Трехлетняя кампания по укрупнению школ была завершена в 2017 году. Регион у нас в большей степени сельский, модели укрупнения были разными. Городские школы объединены в большие комплексы, к сельским базовым школам в райцентрах присоединялись другие школы, в состав которых включались детские сады. Вся эта работа сопровождалась финишной настройкой логики действий директорского корпуса – руководителей, за которыми стоят очень большие коллективы. Мы добились повышения управляемости сети, и это, несомненно, помогает в реализации тех параметров государственной политики в образовании, которые нам необходимо претворять в жизнь. 190 директоров, как сейчас, и 400, как раньше, ‒ это разный уровень преломления управленческого сигнала, а значит, и разное качество выполнения задач. Образовательные комплексы примерно выравнены по контингенту детей, уже нет плохих и хороших, сильных и слабых, все в одинаковой ситуации, что особенно важно для работы по достижению национальных целей.

На мой взгляд, наши директора сегодня находятся между собой в более партнерских, товарищеских отношениях, и уже нет такого, что работающий с сорока детьми считает себя важным администратором и работающего с тысячью даже не замечает. Считаю, нам просто повезло, что все организационные перипетии мы прожили значительно раньше и к началу нацпроекта «Образование» пребывали пусть не в идеальном, но в довольно боевом настрое, были готовы к решению новых задач.

‒ Расскажите, как стартовал нацпроект в Тюменской области. С чего началась работа? Какие акценты представляются вам особенно важными?

‒ Первый год реализации нацпроекта был для нас в значительной степени авральным. Мы подали заявки на все конкурсы, вошли в число победителей по 12 направлениям, и работа по ним в 2019 году началась одновременно.

Одна из ключевых для нас новаций – «Точки роста», которые были открыты в 28 сельских школах. Уже в заявке мы планировали их создавать по «кустовому» принципу – «Точка роста» открывается в базовой школе, обслуживая до восьми школ в своем муниципалитете. Это, конечно, не кванториумы, но современных возможностей для изучения прежде всего информатики и технологии там достаточно, и теперь необязательно для этого возить детей в Тюмень. На ближайшие годы запланировано создание «IT-кубов», открытие полномасштабного центра для одаренных детей по модели «Сириуса» (у нас уже есть центр «Новое поколение» на основе соглашения с фондом «Талант и успех», в этом году активно обучаем там учителей-предметников). И сейчас наша задача – осваивать все эти новые формы, с одной стороны, безусловно выполняя федеральные рекомендации, с другой ‒ учитывая особенности региональной образовательной среды, в которой мы живем и работаем.

Если же говорить об акцентах, то очень важным по-прежнему остается выравнивание условий: доступ к новым решениям, новым видам деятельности должен иметь каждый ребенок вне зависимости от того, в каком районе он живет и в какой школе учится. Другой не менее важный акцент ‒ индивидуальные образовательные траектории, о которых много говорили раньше, но сейчас мы можем реализовать их более системно, с выбором детьми не просто профилей, но и набора предметов. С одной стороны, это становится возможным благодаря нацпроекту «Образование», с другой – после всех организационно-экономических преобразований и укрупнения школ.

И наконец, акцент сделан на воспитание, потому что меняется общество, вместе с ним меняются дети, и нам нужно успеть за изменениями. В Тюменской области ряд школ участвует в апробации примерной программы воспитания, мы понимаем важность поставленных задач. Поиск подходов к их решению для современной системы образования ‒ один из самых сложных вызовов.

‒ И в майском, и в июльском указах президента есть формулировка, хорошо известная управленцам: о воспитании личности «на основе духовно-нравственных ценностей народов Российской Федерации, исторических и национально-культурных традиций». Можно ли, на ваш взгляд, говорить о тех или иных отечественных традициях в сфере воспитания, к которым стоит обратиться сейчас?

‒ Таких традиций в отечественной педагогике немало, и они связаны прежде всего с опытом детских организаций, институтом вожатых, работающих с детьми, которые по возрасту им почти ровесники. Интересной и не потерявшей актуальности мне представляется коммунарская методика, в ее основе – аббревиатура КТД, коллективные творческие дела, в которых ребенок участвует неформально и добровольно. Коммунарское движение зародилось в 1960-х годах, лично я соприкоснулся с ним в студенческие годы, когда получал управленческую специальность, не связанную с образованием, и работал в тюменском Дворце творчества детей и юношества, ездил вожатым в детские лагеря.

Ребенка воспитывает среда, и в этой среде у него должна быть возможность сделать кому-то добро и услышать в ответ «спасибо», реализовать проект и получить подтверждение его актуальности и востребованности. Но чтобы обрести продуктивный опыт в противовес бесцельному времяпровождению в торговых центрах или, того хуже, в подвалах и закутках, он должен попасть в дружественную по отношению к нему среду взрослых.

Такую среду мы начали создавать в региональных центрах «Моя территория» , работающих в том числе с подростками, которых называют трудными. Как бы невзначай мы «подводим» к подростку наставника – молодого сотрудника нашего центра, которого раньше назвали бы пионервожатым. Обладая информацией об особенностях ребенка, он решает конкретные задачи: избавить его от убеждения, что вся жизнь после школы проходит в торговых центрах, вовлечь его в созидательную деятельность. Он начинает ненавязчиво общаться с этим ребенком, приглашает его посмотреть, как в подростковом клубе учат делать газету из ватмана или продвигать видеосюжеты в Tik-Tok.

Часто бывает так, что подросток, негативно относящийся к учебе, обладает творческим куражом и готов участвовать в проектах вне школы. Но у него не должно возникать ощущение, что его в очередной раз целенаправленно воспитывают в парадигме «ты должен, должен, должен», вся эта деятельность должна казаться абсолютно неформальной. И тогда он обязательно станет участником какого-нибудь коллективного творческого дела, будь то добровольческая акция или помощь ветеранам, в дальнейшем перестанет нуждаться в наставнике, постепенно изменится круг его общения и интересов, и он начнет искать занятия за рамками ранее привычного формата поведения.

‒ Можно ли говорить о широком распространении таких практик?

‒ Возможности для этого появились благодаря нацпроекту «Образование». До недавнего времени мы могли себе позволить открыть центры «Моя территория» только в Тюмени и Тобольске, теперь же их опыт распространяется на сельские районы. Неформальную работу с подростками мы начинаем в «Точках роста», где есть для этого все условия, в том числе коворкинги, и от нас уже не требуются вложения в их оформление и решение технических вопросов.

‒ В чем тогда должна заключаться воспитательная работа, которая проводится на основной образовательной площадке ‒ в школе? Каковы основные задачи классного руководителя с учетом изменений в обществе, в поведении детей? С какими сложностями он чаще всего сталкивается?

Важность и большая ответственность работы классного руководителя не просто декларируется на федеральном уровне, но и подкрепляется ежемесячной доплатой в 5 тыс. рублей. В условиях массовой системы образования его работа должна быть направлена прежде всего на познание каждого ребенка в своем классе – особенностей его восприятия, семейного и социального круга, и отсутствие или же недостаточное качество такой работы не стоит объяснять привычной повседневной занятостью или баснословной предметной нагрузкой.

Но это не означает, что остальные учителя-предметники могут оставаться в стороне. Любой педагог должен хорошо чувствовать своих учеников, которые на его глазах меняются ежечасно. Ребенок сидит на уроке, Viber у него в смартфоне «брякает», что девочка его разлюбила, и очень может быть, что он тут же впадет в депрессию или проявит агрессию, не умея сдержать свои чувства просто по причине подросткового возраста. Задача учителя – улавливать малейшие изменения в поведении, предотвращать конфликты в подобных ситуациях, при необходимости обращаясь к классному руководителю. Мы внедрили в школах практику 20-минутных консилиумов, когда все педагоги, которые ведут уроки у конкретного класса, обсуждают текущую ситуацию в этом классе.

Еще одна функция классного руководителя, которая становится все более важной, – работа с семьей, и она уже не ограничивается родительскими собраниями и записями в дневнике. Ходят анекдоты про родительские чаты, и многие из них не выдуманы, потому что родители разные, с разными претензиями к жизни и школе как ее обязательной части, с разными чаяниями по отношению к собственному ребенку. Классный руководитель должен найти подход к каждой семье вплоть до особенностей языка, на котором нужно с ней общаться, и снимать напряженность в типичных ситуациях, когда, например, мама считает, что учитель географии намеренно занижает ее ребенку оценки, и на этом основании собирается идти к директору и обвинять его в неумении наладить образовательный процесс.

Важность работы с родителями отражена в нацпроекте, и ее нужно вести не только на школьном уровне. Дважды в год мы устраиваем областной форум «Подростки, родители, Rock’n’roll» , где просвещаем родителей в части детской психологии и грамотного выстраивания отношений с ребенком. А с ребятами на другой параллели этого же форума специалисты ведут чуть более смелые разговоры о психологии подростковых отношений, о первых влюбленностях, о восприятии своего тела. Мы анализируем услышанное, и это позволяет нам не отрываться от жизни, помогает тем, кто непосредственно работает с подростками, – от школьного психолога до инспектора по охране детства.

‒ Теперь несколько слов об учебной работе. Какие возможности повышения качества образования, на ваш взгляд, пока не задействованы в полной мере? Каких компетенций в этой части не хватает учителям? Что можно сделать для улучшения ситуации в контексте повышения конкурентоспособности российского образования?

‒ Пожалуй, главное, чего не хватает учителю, ‒ внимания к ребятам, которые сидят на последних партах. Разговоры об этом мы начали с теми педагогами, которые уже состоялись в профессии, обладают в своих коллективах неформальным авторитетом, и, казалось бы, приучать их к чему-то новому – затея неблагодарная. Организуя проблемные методические семинары именно с ними, а они, как правило, ведут самые значимые для школьной программы предметы, и вовлекая их в эту работу, мы даем сигнал остальным. А дальше задействуем систему повышения квалификации.

Если раньше наши педагоги, время от времени попадая на курсы, оказывались в группе незнакомых или малознакомых коллег, собранных из разных школ по областному графику, то теперь мы направляем на повышение квалификации школьные команды. Такую систему условно называем методическим абонементом школы. Директор со своим заместителем по учебной работе определяют дефициты на основании в том числе предметных диагностик, а учителя проводят самодиагностику – какими методами работы они владеют хорошо, а каких «побаиваются». По итогам обсуждения формируется задание методического абонемента, и вся школа проходит курс одновременно – разумеется, с учетом дефицитов и интересов каждого педагога.

За последние три года мы убедились в эффективности такого формата. Понятно, что на курсах нельзя объять необъятное, но, по крайней мере, у коллектива теперь есть ответственная позиция. Человек едет на курсы не чтобы отсидеться и лишь бы потом не прислали в школу письмо о его слишком скромной активности, а чтобы прожить это обучение со своими коллегами и затем вместе работать на результат. Руководитель, в свою очередь, будет опираться на профессиональные связи в коллективе в целом, а не на отдельных педагогов.

‒ Считается, что ключевая проблема российской школы, сдерживающая рост результатов в мировых исследованиях, – отсутствие традиций формирования функциональной грамотности. Какие есть пути ее решения?

‒ Функциональный навык невозможно присвоить с помощью убеждения и «запечатывания» информации в голову ребенка. Есть, казалось бы, привычные для школы пути развития функциональной грамотности: исследование, проект и просто реферат, но здесь велик риск обратного эффекта. Ради собственного удобства мы начинаем предлагать шаблонные, стереотипные проекты, ожидая от детей столь же стереотипных, штампованных решений. И дети, к сожалению, подстраиваются под наши ожидания.

В этой связи гораздо важнее сделать так, чтобы образовательная среда не замыкалась на школе, чтобы дети приобретали навык обучения за пределами класса. Тюменская область – компактный регион, и это позволяет нам проводить занятия в историческом парке «Россия – моя история» для всех школ, всех параллелей, где изучаются история и обществознание. Учителя прошли подготовку к работе с интерактивными ресурсами парка, и для ребят его посещение – не просто приобретение новых навыков, но и поход за новыми впечатлениями, своего рода «вспышка», тем более что из отдаленных муниципалитетов их привозят в Тюмень с ночевкой на два-три дня.

Такой же подход используется в предметной области «Искусство»: мастер-классы за мольбертами проводятся в музейном комплексе, школьников привозят на концерты в Тюменскую филармонию. Уроки технологии и информатики «вынесены» не только в модернизированные благодаря нацпроекту техникумы, но и в кванториумы, городские и мобильные, а в рамках регионального социального проекта «Профессиональный пример» ‒ в ведущие компании региона. Торгово-промышленная палата Тюменской области и региональное отделение «Деловой России» помогают развивать интерес ребят к предпринимательству, и, например, дважды в год известный всей стране бизнес-ангел, венчурный инвестор, проводит для них акселерационную кампанию в областном ИТ-инкубаторе.

В одном из муниципальных районов есть предприятие, которое занимается генетической селекцией семян картофеля, и ему необходимы расчеты по транспортировке семенного фонда с минимальными потерями. Это серьезная производственная задача, ее решают взрослые люди, но, работая с детьми, предприятие им тоже предлагает поискать решения. Они старательно ищут, делают расчеты, предлагают проект, и через месяц к ним приходит представитель предприятия и говорит, что ваше решение – ровно то, которые мы давно искали и никак не могли найти. Вполне возможно, что через какое-то время аналогичные расчеты сделает другая группа ребят, он так же придет к ним и скажет те же слова. Подростки получат ценный опыт решения поставленной задачи в меру своих сил, а самое главное – ощущение успешного участия в настоящей производственной деятельности.

Идеология подобных решений, их вектор, их модели заданы на федеральном уровне, а мы находим способы их воплощения с учетом своих особенностей. Не готов ручаться, что наш вклад в улучшение позиций страны в международных исследованиях будет решающим, но убежден, что без участия внешней среды система образования обойтись уже не может. Обучение исключительно в школьных кабинетах не приводит к желаемым результатам.

‒ В какой мере для достижения результатов стоит использовать зарубежный опыт?

‒ Мы искали ответ на этот вопрос еще в начале прошлого десятилетия, плотно сотрудничали с коллегами из Финляндии и Сингапура, перенимали техники «перевернутого урока», обучения «по станциям», поочередной работы с разными видами информации. Со временем, и я это считаю достижением, они были адаптированы не только к начальной школе и урокам иностранного языка, но и к «тяжелым» предметам ‒ математике, физике, информатике. Такие подходы улучшают восприятие школьного материала, помогают немного раскрепоститься ребятам со средней успеваемостью, которые к седьмому классу не всегда горят желанием учиться.

В то же время я убежден, что перенимать что-либо под копирку не имеет смысла: многие приемы у нас не приживаются или срабатывают декоративно, потому что российская школа другая. Она сильна своей традицией, и дети, их семьи по-особому к ней относятся уже в силу нашей ментальности. Школа для всех нас – площадка, которая форматирует подачу знаний, и семья склонна прислушиваться к школе, если, конечно, школа ведет с ней диалог дружелюбно. Педагог на уроке у нас играет ведущую роль, и он должен не только сопровождать передачу знаний, но и подбирать наиболее «живые» формы их присвоения.

Сегодня мы учимся разговаривать с современным ребенком на более интересном ему языке, не только привычно насаждая необходимость выучить очередной параграф и посетить очередной классный час, но и создавая условия для освоения современных цифровых инструментов, робототехники, 3D-технологий, прототипирования и многого другого. Благодаря нацпроекту «Образование» все эти новации внедряются системно, становятся доступными не только ученикам передовых инновационных школ, как раньше, но и все большему числу детей.

‒ А возможности дистанционного и онлайн-обучения, которые вдруг открылись в период пандемии, вы как оцениваете? В какой мере они определяют будущее школьного образования?

‒ Пандемия показала, что сетевое взаимодействие, цифровые технологии снимают многие барьеры, «расшивают» характерные для региона территориальные ограничения, но не восполняют недостаток образования, которое человек получает, находясь рядом с другим человеком. Сложно вести детей за собой, работая с ними удаленно. Да и учитель, привычно сетующий на профессиональное выгорание и трудности будничной работы, зачастую именно в очном общении с учениками получает заряд энергии и ощущает прилив сил.

В нашем эксперименте с индивидуальными образовательными траекториями старшеклассников участвуют лучшие учителя-предметники региона – непререкаемые авторитеты, «звезды», отвечающие за «перезагрузку» содержания образования, возглавляющие предметные экзаменационные комиссии. Они провели вебинары по профильным предметам для детей из экспериментальных школ, после чего дети заявили, что хотят пообщаться с ними очно. И это легко объяснимо: детям нужен педагог, не в эфире транслирующий набор истин, а разбирающий вместе с ними оставшиеся непонятными темы, отвечающий на их вопросы, а главное ‒ находящийся рядом с ними в классе здесь и сейчас.

Сходив с учениками в поход, учитель дает им в разы больше опыта, навыков и жизненной определенности, нежели обставив свое рабочее место всевозможной техникой и вещая на веб-камеру. Любые технологии должны использоваться разумно, применительно к педагогической ситуации и поставленным задачам. Если цифровые инструменты помогают усвоить предметный материал, нужно их осваивать и извлекать из них пользу. Но ребенок должен обязательно возвращаться к учителю за рефлексией, за обратной связью. Именно такая работа с детьми была и остается основой педагогической профессии.